В «пожарном» порядке для продолжения испытаний в столицу перегнали другой Ан-12 (заводской № 8900102). В конце года самолет был передан на госиспытания в НИИ ВВС. Часть программы выполнялась и на Украине в районе п. Бузовая. Там с октября 1959 г. до апреля следующего года на Ан-12 отрабатывалось воздушное десантирование людей и различных грузов. Программа госиспытаний была завершена в июне 1959 г., а 9 июля 1961 г. Ан-12 был впервые представлен широкой общественности на воздушном параде в Тушино.

Испытания Ан-10 и Ан-12 прошли без тяжелых летных происшествий, сопутствовавших рождению многих новых самолетов, и успешно завершились их принятием в эксплуатацию. Пассажирские Ан-10 стали поступать в Аэрофлот, а транспортные Ан-12 в Вооруженные Силы, а позднее и в гражданскую авиацию. За создание Ан-12 в 1962 г. О.К.Антонову и ведущим специалистам А.Я.Белолипецкому, В.Н.Гельприну, Е.К.Сенчуку и Е.А.Шахатуни была присуждена Ленинская премия.

Опыт, полученный коллективом O.K. Антонова при создании Ан- 10 и Ан-12, стал тем краеугольным камнем, который лег в основу проектирования последующих моделей тяжелых транспортных самолетов, занявших достойное место в истории отечественной и мировой авиации. Объем данной работы не позволяет охватить все стороны производства и все модификации Ан-12. Поэтому ниже будут рассмотрены только военные и специальные варианты самолета.

Продолжение в следующем номере.

ПО ВАШИМ ПРОСЬБАМ

С "Чужими" против "Своих"

полковник авиации Владимир Бабич при участии канд. соц. наук Владислава Морозова

Окончание, начало в ИА № 25.

Несмотря на то, что в ходе двухмесячных ожесточённых боёв вооружённые силы Эфиопии, вопреки понесённым тяжёлым потерям, сохранили боеспособность и даже нанесли силам агрессора ощутимый урон, всё же к началу октября 1977 г. сомалийская армия практически полностью заняла Огаден. Фактически под контролем противника оказалось 90 % территории этой провинции за исключением двух крупных административных центров Харар и Дыре-Дауа, на окраинах которых атакующие увязли в позиционных боях. Как бы там ни было, но в результате агрессии территория Сомали разом увеличилась на 320 тыс. кв. км. Все цели войны были практически достигнуты, и в Могадишо стали подумывать о заключении мира на почётных условиях. С целью зондажа обстановки ещё в начале сентября 1977 г. Сиад Барре отправился в Москву, где попытался добиться нейтрального отношения к агрессии против Эфиопии и увеличения поставок оружия из СССР. Но Кремль не пошёл на сближение и неожиданно вообще объявил о прекращении военного сотрудничества. Это был весьма серьёзный удар, но не потерявший лица сомалийский лидер, видимо, считал, что ему в любом случае удастся успешно сыграть на противоречиях супердержав.

На обратном пути самолёт Барре приземлился в Каире, и президент Египта Анвар Садат, год назад разорвавший отношения с СССР, полностью поддержал позицию Сомали, пообещав свою помощь на международной арене, а также поставку оружия и боевой техники. Кроме того, он взялся передать личное послание Сиада Барре американскому президенту, что и было исполнено в чрезвычайно короткий срок. Но пока в американском Госдепартаменте раздумывали что делать с новым союзником, сообщения о готовности предоставить Сомали военно-техническую помощь поступили из Саудовской Аравии, Ирана, Пакистана и Судана.

Однако в Вашингтоне, ещё не избавившемся в то время от вьетнамского синдрома, явно не спешили ввязываться в новую военную авантюру на другом конце земли с неясными целями. В результате в Белом Доме уклончиво заявили, что в принципе «США готовы снизить зависимость Сомали от СССР в тяжёлых видах вооружения путём предоставления оборонительной военной техники», но одновременно осудили «неспровоцированную агрессию против соседней страны». Одновременно Госдепартамент предупредил Эр-Рияд и Тегеран, что попытка поставки в Могадишо тяжёлого вооружения, и в том числе артиллерийских систем калибра более 105 мм, приведёт к замораживанию всех военных контрактов с этими странами.

Между тем, поначалу безучастно наблюдавшие за конфликтом СССР, Куба и другие социалистические страны, решительно осудили действия Сиада Барре, назвав боевые действия Сомали против Эфиопии «неприкрытой вероломной агрессией,, экспансионизмом в его самом грязном виде… и большим предательством». «Мировая общественность» в лице ООН и большинство европейских стран, в общем и целом также поддержала эту точку зрения. В результате уже 13 августа 1977 г. вышло распоряжение Совета Министров СССР № 1823, на основании которого в Эфиопии началось формирование Заграничной группы советских военных советников, возглавляемой заместителем командующего ВДВ генерал-лейтенантом П.Чаплыгиным. При этом советская военная помощь Эфиопии быстро расширялась, что постепенно начало сказываться на ходе боевых действий.

В августе — сентябре эфиопские ВВС потеряли два F-5A сбитые зенитным огнем сомалийцев, ещё один гражданский DC-3 сбитый ракетой ПЗРК «Стрела», военный С-47 (был уничтожен на земле во время налета на аэродром Джиджига), а две «Канберры» оказались повреждены.

Ощутимый урон несла и авиация агрессора. Так, только 11 августа сомалийцы лишились сразу двух МиГ-21 в ходе налета на эфиопскую авиабазу Айша. Их записали на свой счет расчет ЗРК С- 125. Но гораздо больше боевых самолетов было потеряно в результате различных технических неисправностей. Поэтому к концу сентября на основной сомалийской авиабазе Харгейса находилось примерно по десятку боеготовых МиГ-17 и МиГ-21. Хотя сомалийские войска всё больше увязали в боях за Огаден, Барре не чувствовал приближения катастрофы, так как Египет и Судан начали поставлять оружие. Особенно много его поступало из Египта, перевооружавшего свою армию американской техникой и избавлявшегося от ставших не нужными излишков советской техники. Более того^ обе страны из состава своих ВВС сформировали по одной сводной эскадрилье истребителей МиГ-21, которые в начале ноября 1977 г. появились на фронте. Это весьма весомое пополнение поредевших ВВС Сомали поначалу было сосредоточено на авиабазе Харгейса, а затем передислоцировано на аэродром Бербера.

Впрочем, действовать им пришлось недолго. Рассказывает полковник авиации Сергей Пазынич: «Во второй половине 70-х годов я служил в 86-м ГИАП, базировавшемся на аэродроме Маркулешты и входившем в состав 119-й авиадивизии 5-й Воздушной армии (ОдВО). И вот как-то весной 1977 г. пришло указание “сверху" отправить командира нашей 2-й эскадрильи подполковника Владимира Ненахова в длительную служебную командировку в страну с сухим и жарким климатом. Куда точно его путь лежал он и сам не знал, но на «отвальной» в ходе задушевного разговора зам. командира полка по лётной подготовке подполковник Вадим Кошелев его спросил:

— Слушая, Володя, а если война… Что делать будешь?

Ненахов, почти не раздумывая, ответил:

При первой же подходящей возможности организую налёты на ближайшие авиабазы противника и всё разобью на них…

Разговор как разговор, каких много в авиационной среде, и вскоре о нём практически все позабыли.

Однако не прошло и пары месяцев, как пришло аналогичное направление и для подполковника Кошелева…

Возвращались наши “добровольцы-волонтёры” как и уезжали, порознь. Первым, в конце ноября 77-го, приехал Кошелев. Ну, понятное дело, почти сразу же не обошлось без расспросов, где был, что видел и что делать пришлось…»

Вспоминает полковник авиации Вадим Кошелев: «Название страны, куда мне пришлось отправиться советником, я, по заведённому тогда порядку, узнал только уже находясь в одном из кабинетов Министерства обороны, в Москве. Ехать предстояло в Сомали. Не скажу, что это меня огорчило или обрадовало. Назначение как назначение.